Sorry, this entry is only available in Русский.
В «Издательском проекте “Лёд” (АСТ) вышел перевод книги знаменитого французского историка Мишеля Пастуро — «Бестиарии Средневековья». Vox medii aevi предлагает ознакомиться с отрывками о жанре бестиариев и как в них представлен образ драконов.
Перевод с французского Дениса Голованенко, научная редакция Михаила Майзульса.
До наших дней дошло множество средневековых рукописей, специально посвященных животным: это сборники басен, зоологические энциклопедии, трактаты о псовой и соколиной охоте, ветеринарии, сельском хозяйстве, разведении рыб и верховой езде. Оригинального и нового в них, впрочем, было мало: часто они составлялись под влиянием античных сочинений, на некоторые темы весьма многочисленных. Существуют, однако, и такие сочинения, расцвет которых пришелся на Средние века, в особенности в Англии и Франции XII–XIII вв., — бестиарии. Этим словом обозначают сборники, в которых описываются «свойства» тех или иных животных, а эти «свойства» становятся источником моральных и религиозных наставлений. Свойства могут быть реальными или вымышленными, они могут относиться и к внешнему виду животных, и к их поведению, повадкам, к тому, как они взаимодействуют с другими животными или с человеком; в них отражаются все связанные с животным представления и легенды.
Так, к примеру, в Средние века существовало представление, что лев спит с открытыми глазами. Большинство бестиариев видят во льве символ бдительности и так объясняют, почему его изображения часто помещаются на порталах соборов. Некоторые даже связывают его с Христом, который не спит во гробе, ожидая своего воскресения, или с Богом, глаза которого всегда открыты и который, в соответствии с Отче наш, «избавляет нас от лукавого».
Напротив, свинья, думающая только о том, как бы наесться, и постоянно роющая землю в поисках пропитания, не поднимая глаз к небу, — это образ, обозначающий грешника, предпочитающего земные блага созерцанию Бога и уповающего на жизнь вечную.
Таким образом и устроен нарратив бестиариев: отталкиваясь от наблюдений за тем или иным животным, от связанных с ним легенд или иногда просто-напросто от особенностей его внешности или названия, он переходит к сравнениям, метафорам, уподоблениям и размышлениям об этимологии и, наконец, на их основе — моральным или религиозным выводам. В этом отношении он замечательно отражает особенность средневекового мышления: его склонность к аналогиям, желание увидеть сходство — иногда более, иногда менее очевидное — между двумя словами, понятиями, объектами или, разумеется, между идеей и вещью. Такое «аналогическое» мышление стремится установить связь между чем-то явным и чем-то скрытым, в частности — между тем, что принадлежит миру земному, и тем, что относится к вечным истинам мира горнего.
Слово, форма, цвет, число, животное, растение и даже человек могут приобрести символическую функцию, обретя же ее, они представляют собой, обозначают уже нечто иное, не то, чем казались до сих пор. Экзегеза и заключается в том, чтобы выявить эту связь между материальным и нематериальным, а затем, изучив ее, обнаружить скрытую в вещах и живых существах истину.
Для составителя бестиария изучить животное — значит сперва его описать, а затем выявить senefiances, которые оно в себе таит, опираясь при этом на Библию, цитатами из которой бестиарии полны, Отцов Церкви и авторитетных античных авторов (Аристотеля, Плиния, Солина, Исидора Севильского и некоторых других). Всякое животное выступает символом сущности, соответствующей ему в высшем или вечном порядке. Так, лев символизирует не только Бога или Христа, но и власть, справедливость, силу и великодушие. Напротив, медведь — соперник льва в борьбе за титул царя зверей — это воплощение дьявола, символ разнообразных пороков: обжорства, лености, гнева и похоти. Также и лис — еще одно воплощение дьявола — являет собой образ коварства, лжи и измены: об этом свидетельствует его рыжая шкура, такого же цвета, как волосы Иуды и всех остальных предателей. Символика некоторых животных неоднозначна. К примеру, бестиарии превозносят отвагу кабана, но вместе с тем и упрекают его за чрезмерную ярость. Символика оленя, с одной стороны, однозначно связана с Христом, однако с другой — он изображается как животное, движимое неуемной похотью. Или петух: хоть он и вызывает восхищение тем, что готов защищать своих куриц даже от гораздо более сильных, чем он сам, врагов, он тщеславен, а когда сидит в собственном помете, еще и смешон. Кроме того, пение петуха — не всегда хороший знак: авторы бестиариев охотно напоминают, как петух трижды своим криком возвестил об отречении апостола Петра.
Бестиарии цитируют Библию без преувеличения по любому удобному поводу — тем более что о животных в ней говорится очень много, особенно в Ветхом Завете. Они упоминаются во всех библейских книгах: иногда сами по себе, иногда в составе метафор и сравнений. Некоторые из тех, кому библейский текст отводит особенно заметные роли, в Средние века стали настоящими «звездами», про которых много писали и которых часто изображали. Это змей из Книги Бытия; ворон и голубь из эпизода с ковчегом; баран, принесенный в жертву вместо Исаака; золотой телец и медный змей; Валаамова ослица; лев, сраженный Самсоном; медведь и лев, побежденные юным Давидом, защищающим свое стадо; вепрь, разоряющий виноградник Господень; рыба и собака Товии; вóроны Илии; медведица Елисея; львы Даниила; кит Ионы. К этому перечню, который без труда можно было бы увеличить в два-три раза, добавляются и животные из Нового Завета: агнец Спасителя и голубь Святого Духа;вол и осел, присутствовавшие при рождении Христа; осел из эпизода бегства рыба, украденная Иудой; петух, запевший после отречения Петра; четыре коня, дракон и другие звери Апокалипсиса. Образам их всех так или иначе находится отражение в средневековых бестиариях: в виде ли прямого заимствования или узнаваемого подражания.
Дракон — это существо (для средневековой культуры, напомним, реальное), образ которого в бестиариях наименее стабилен. Это самая большая змея, но змея с ногами: иногда с двумя, иногда с четырьмя. Наличием ног он напоминает ящерицу, но вместе с тем у него есть огромные крылья, расположенные в верхней части спины и похожие на крылья «крысо птицы» (летучей мыши). Есть, однако, и бескрылые драконы: змеевидные, передвигающиеся ползком и отлично плавающие. Тело всех драконов покрыто чешуей, намного более прочной, чем у змей и рыб; у всех у них длинный, сужающийся к концу хвост, зубчатый гребень на спине, напоминающие львиные лапы с орлиными когтями, вытянутая голова с заостренными ушами, а иногда к тому же с нелепой бородкой. У них маленькие красные глаза, неподвижный парализующий взгляд. Драконья пасть не очень большая, но в ней много острых зубов и язык в форме трезубца. Дракон кусает, разрывает плоть, пожирает и проглатывает своих жертв, изрыгая их останки из обслюнявленной пасти: это настоящее чудовище. У некоторых драконов несколько голов: их может быть две, как у амфисбен, то есть одна на обычном месте, а другая на конце хвоста, а может быть и три, как у «дракона из страны амазонок»: одна большая посередине и две поменьше по бокам. Голов может быть и семь, как у ужасной гидры — обитающего в воде монстра, враждующего с крокодилом. Благодаря тому, что образ дракона настолько изменчив, в иллюминированных рукописях он может воплощать самые разные контексты: он может причудливо извиваться, части его тела — удваиваться. В романских манускриптах тело дракона, извиваясь, образует форму любого инициала, в готических же его тело удлиняется и разделяется, пускает ответвления, выходящие на поля.
Драконы рождаются в Эфиопии, Индии и «Барбарии», а оттуда распространяются по всему свету. Перемещаться они умеют очень быстро, будь то пешком, бегом, по воздуху, вплавь или ползком. Таким образом, они относятся сразу к трем стихиям: земной, воздушной и водной. Наземные драконы живут в пещерах, охраняя груды сокровищ; выходя из пещер, они разоряют окрестности, уничтожают все на своем пути, и никому не под силу за ними угнаться. Под землей они живут в водоемах, водами которых они иногда затапливают все вокруг: когда ради собственного удовольствия, когда в борьбе с другими обитателями глубин или из злости. Воздушные драконы бросают вызов ангелам, сражаются с самыми свирепыми хищными птицами и вызывают бури. Когда летит дракон, воздух искрится, как от огня. Где бы дракон ни обитал, его рев, рычание и завывание слышно издалека. Изо рта и ушей он испускает пламя, из ноздрей — едкий дым; от чешуи его исходит хоть и не ядовитый, но все равно тяжелый и тош нотворный запах. Сила дракона сосредоточена в хвосте: ударив хвостом, он убивает на месте, сжав хвостом, он обращает в прах. Попав в его захват, освободиться невозможно — даже слону,одному из заклятых врагов дракона:
Дракон — враг слона. Он затаивается на перекрестке дорог и подолгу выжидает, подобно дьяволу. Увидев, что слон уснул, оперевшись на дерево, он одним ударом хвоста сваливает дерево. Из-за своего веса слон падает на спину и подняться не может. Дракон же кусает его между бедер, там, где кожа тоньше всего, затем вырывает ему глаза, пьет его кровь и обвивает хвостом. Слон, ослабев, умирает, но перед смертью он успевает обрушиться на дракона тяжестью своего веса, раздавливая его насмерть.
Схватка слона и дракона символизирует битву добра со злом: хоть и кажется поначалу, что зло побеждает, добро все же одерживает верх. Слон обозначает душу праведника, что отправился в рай, а дракон — злодея, что попал в преисподнюю.
Некоторые авторы, однако, утверждают, что драконы не умирают, а погружаются в глубокий сон — и будить их не стоит. Как и все эсхатологические существа, спать они могут очень долго. Цвет дракона бестиарии описывают по-разному. По словам одних, он желтый, других — зеленый, третьих — желто-зеленый (версия самая популярная). Многие при этом считают, что, подобно хамелеону, он умеет менять цвет по желанию — или, подобно пантере, с которой он тоже враждует, окрашивать себя пятнами всех цветов радуги. Его пятна, правда, больше похожи на нарывы, чем на полумесяцы, как у пантеры. Внутренности же дракона красного цвета из-за огня и огромного количества крови. Из крови дракона изготавливают пигмент sandragon (сандарак):
художники используют его, чтобы писать тела демонов, лицо дьявола и адское пламя6. Примечательно, что ни один автор не изображает дракона черным или хотя бы просто в темных тонах:
он всегда яркий, всегда окутан пламенем и светом — и именно поэтому являет собой настолько гипнотическое зрелище. Боится дракон лишь молнии, которая часто в него попадает.
В описаниях и комментариях бестиариев и энциклопедий дракон предстает существом цельным, всеохватывающим. Он тесно связан со всеми четырьмя элементами (водой, землей, воздухом, огнем) и пятью чувствами (его вид ужасает, он шумит и рычит, на ощупь он склизкий, источает тошнотворный запах, пожирает все без разбора). Дыхание дракона губительно; пламя, испускаемое им изо рта и ушей, разрушительно; яд, который он, как скорпион, накапливает на конце хвоста, смертелен. Вместе с тем сперма и слюна дракона плодородны и обладают живительной силой, а его кровь, застыв, превращается в некое подобие панциря, делающего неуязвимым того, кто в этой крови искупается.
Это удалось Зигфриду, герою «Песни о Нибелунгах», однако на спину ему налип липовый листок, из-за чего этот участок его спины остался незащищенным.
Средневековый дракон, обладающий чрезвычайно богатой символикой и способный принимать самые разные формы, является результатом синтеза различных традиций: библейской, восточной, греко-римской, германской. Он относится скорее к сфере сверхъестественного (surnaturel), а не чудесного (merveilleux) — иными словами, это реально существующее животное, пугающее, но вполне знакомое средневековым авторам, которые прекрасно осведомлены о его повадках, свойствах и т. д. Можно сказать, что он принадле- жит к сфере повседневного. В церквях он столь же вездесущ, как лев, и даже встречается чаще. Его можно увидеть в росписях и скульптуре, на вышитых тканях, о нем рассказывают истории и упоминают о нем в комментариях. За пределами церкви дракона тоже обсужда ют то тут, то там; его боятся встретить даже больше, чем волка, ведь дракон — это сам дьявол. Поэтому победа над драконом — это победа добра над злом. В средневековой европейской культуре не существует «добрых» драконов, хотя в культурах народов Азии они встречаются регулярно. Одолеть дракона — настоящий подвиг, на который способны лишь самые великие святые (Михаил, Георгий, Маргарита, Марта) и самые прославленные герои (Артур, Тристан, Зигфрид). Битва с ним — которая может происходить и на земле, и в воздухе, и в воде, — непременно порождает многочисленные повествования (в житиях святых и литературных сочинениях) и изобильную иконографию.